Материал о Елене Ханга размещен в продолжение разговора о САПёрах. Благодарим главного редактора журнала "Карьера" Евгения Додолева. Здесь см. также   Портфельные карьеристы &  Причины успешного лидерства  & Очень краткий курс КЛ  & Фонд роста & Золотая рыбка и др.

Другая Опра

Дмитрий Быков (журнал "Карьера" N 12, 2003 н.).

Говорю с полной ответственностью: дайте ей ток-шоу типа лейдермановского или хотя бы политическую программу о корректности и терпимости - и она сможет рулить общественным мнением гораздо лучше, чем собственным автомобилем. Потому, что автомобиля у неё нет: она выучилась, конечно, водить, - но инструктор взял с неё слово, что за руль она не сядет. Ханга вообще гораздо свободнее чувствует себя среди слов и понятий, нежели среди грубых физических сущностей, - отсюда её саморазоблачительные заявления: "Я чудовищно ленива". Ленива, разумеется , во всем, что касается рутинной домашней работы, кухни и прочих домохозяйских радостей, - тогда как в журналистике, на телевидении или при воспитании собственной дочери, она готова не спать ночами, трудиться с полным самозабвением и жалеть, что в сутках не 30 часов.

Ей совершенно чужды заботы, составляющие пунктик всякой нормальной, пусть даже не деловой женщины: "Зачем мне покупать вещь в московском бутике, где она стоит 500 долларов, когда я в Нью-Йорке могу купить себе джинсовый сарафан не чуть не хуже за 50?". Её не занимает шопинг. В юности она славилась пуританским нравом, замуж никогда не торопилась и впервые сдалась на уговоры жениха не так давно: все предыдущие мужчины казались ей недостаточно значительными, чтобы связываться с ними всерьёз и надолго.

Дело не в том, что главным интересом в её жизни является карьера, (хотя и карьера, естественно, тоже - просто это немного иначе называется). Хангу распирает переполняющая её энергия, её способностям тесно в рамках одной профессии, она всё время должна что-то делать, компенсируя годы немоты и забитости, на которые были обречены её далекие предки. Однокурсница, встретившая Хангу лет через 10 после выпуска, рассказывала мне: "Представляешь, я думала, она спросит, как дела, как муж, как дети. А она спрашивает: ну что, ты реализовала себя? Бзик какой-то, честное слово."

Ничего не бзик. Есть люди, которые должны себя реализовывать непрерывно - иначе просто треснут. В них скрыта невиданная экспансия, причем позитивная - они завоёвывают мир исключительно творческими усилиями. К интригам Ханга в принципе не способна - потому и ощущает себя в Останкино одиночкой, принципиально дистанцированной от среды и по-американски ровной ровной со всеми. Её действительно трудно представить (что вы хотите - столько лет в Штатах), что в России карьеры делаются как-то не совсем так. А ежели бы она умела делать карьеру по-русски, то есть не реализуя себя, а напрягая связи, как то описано в телевизионных романах Татьяны Устиновой, - она бы уже точно заняла собой всё свободное пространство, потому, что целеустремленность у неё та еще, так сошлись звёзды и составляющие Хангу национальности.

С одной стороны, она потомок занзибарского премьера. С другой стороны - дочь известно учёной, общественницы и вдобавок джазовой певицы. По одной линии - отпрыск варшавского, а затем американского раввина. По другую - правнучка чёрного раба, который (чуть ли не единственный в своих местах, очень южных и очень консервативных) после отмены рабства сделался крупным землевладельцем. В неё намешано всего, и причем отборного: дед - коммунист, прабабушка - мусульманка, советское высшее образование, американская аспирантура, московский менталитет, нью-йоркский дом, школа работы под началом Егора Яковлева и Леонида Парфёнова. Иным словом, всё самое целеустремленное и пассионарное скрестилось и в результате дало Хангу. Немудрено, что Уинфри - её кумир. Влиятельность это афроамериканки в самом деле фантастична: Ханга мне как-то с восхищением рассказывала, что Опра по телевизору призналась в своём вегетарианстве, и техасские фермеры - поставщики телятины и свинины - подали на неё в суд, поскольку продажи мяса по все стране тут же упали чуть не вдовое. Уинфри выиграла процесс, но главным аргументом в её защиту было то, что жены фермеров в это самое время пошли на её передачу, то есть оказались на её стороне!

Ханга, конечно, другая опера, другая Опра. В неё гораздо меньше стервозности и гораздо больше пуританства; сказывается советское детство.

Корни у Елены Ханги в самом деле такие, что её книга "Душа в душу", написанная по заказу американского издательства закономерно пользовалась успехом (у нас, и в Штатах. У нас она называлась "Про всё"). Там она прослеживает свою родословную, не ради геральдической спеси, конечно, а единственно потому, что желает разобраться в своих взаимоисключающих стремлениях, в истоках своего буйного темперамента и вечной неудовлетворенностью настоящим. Её черные и белые предки впервые встретились по её инициативе - эта сцена в книге одна из самых пронзительных. Как заметил Игорь Сид, автор лучшей, кажется, рецензии на эту исповедь, Ханге выпала титаническая задача: полюбить всех своих предков, понять и объять взаимоисключающие биографии, научиться и научить всех терпимости. Терпимость для неё, в самом деле, не пустой звук - предки этой добродетелью не отличались: бабушка и дедушка были правоверными коммунистами, приехали в СССР по искренним идейным побуждениям. Семья дружила с Полем Робсоном. Свадьба Анжелы Дэвис игралась у них дома. Кстати сказать, к семье идейного американца в 30-е годы был представлен персональный энкавэдэшник, знавший всё по них и про дочку. Уже в Москве, в ресторане "Узбекистан", он встретил как-то дочь продвинутого хлопковода Лилю и чуть не прослезился. Долго ей рассказывал, как она не хотела носить советскую школьную форму, как играла в теннис... "Откуда вы всё этот знаете?!" - "Доченька, я же за вами следил...".

Когда мать Ханги Лили Голден, она же Лилия Оливеровна, пела джаз в фойе кинотеатра "Ударник", на неё обратили внимание занзибарские гости московского фестиваля молодежи в 1957 года. И она оказалась достойной кандидаткой на роль законной спутницы потенциального занзибарского премьера. Будущего премьера обязательно надо было женить - для солидности и народной поддержки. Он приехал к Лили Голден прямо домой, разыскав её "по приказу партии". И за 2 года уговорил - время у Абдулы Кассима Ханги было, поскольку он учился в легендарной "Лумумбе".

Мудрено Ханге было не вырасти пуританкой! И не пуританкой, учитывая, что родилась она 1 мая, да еще и на Красной площади. "Папе доверили постоять на Мавзолее, он взял с собою маму, и она во время демонстрации от восторга родила". Удивительно стимулирующее зрелище, эти наши массовые народные шествия!

Теннис Ханга действительно обожает, это наследственное: мать в Узбекистане считалась лучшей теннисисткой, там вообще не очень принято было бегать по корту в короткой юбочке... Разумеется, она не смогла не отдать дочь в спортшколу. Её кумиром на всю жизнь стала Анна Дмитриева, в честь которой она впоследствии и назвала свою дочку (правда, муж настаивал на имени "Елизавета" - в честь бабушки; предков они чтут оба. Нашла коса на камень, и девочку пришлось назвать по-аристократически Елизаветой Анной). Сама Ханга, в отличие от матери, скептически оценивает свой спортивный потенциал: "Я никогда не стремилась в чемпионка, играла для общего развития, и пусть у меня есть настоящее честолюбие - оно никогда не распространялось на спорт". А вот то, что журналистика и психология влекли её с отрочества, тоже вполне объяснимо: почти все её предки в разное время занимались педагогикой, кого-то чему-то учили.

Дальше в её жизни произошла главная удача - попадание в "Московские новости" непосредственно после журфака МГУ, в самом начале перестройки, когда туда внезапно пришел полуопальный Егор Яковлев... Яковлев в то время был вынужден заниматься в основном исторической публицистикой, писать о Ленине - из актуальной журналистики его, по сути, вытеснили; после академичных "Известий" он разгулялся в "МН" по-настоящему. Ханга работала с Васильевым, Кабаковым, старшим Мостовщиковым - монстрами профессии, кумирами читающей Москвы; достать газету было невозможно, в провинции за нею выстаивались километровые очереди. Яковлев не переставал повторять: "Что общего между мухой и американским президентом? Обоих можно убить газетой!". Ханга и сейчас свято верить в эту фундаментальную заповедь. По рассказам тогдашних яковлевских подчиненных, на каждой летучке он неутомимо твердил: недостаточно остро! Мало сенсаций! Вообще пищите так, чтобы меня сняли! ". Это было моё лучшее время - вспоминает Ханга. - Как мы все друг друга любили! Как ездили по стране и тогдашние первые коммерсанты, жулики, конечно, устраивали нам публичные выступления! Набрались полные залы... Да, я понимаю, что это было время наивное и во многих отношениях деструктивное. Но ты не представляешь, как тогда хорошо пахло".

На волне своего первого успеха Ханга попала даже в телевизор. Её позвал рассказать о стажировки в Штатах сам Влад Листьев. На счастье Ханги, в том же "Взгляде" начинал тогда работать молодой уроженец Череповца, эстет и нонконформист Леонид Парфенов, журналист огромного таланта и столь же огромной скрытой гордыни. Он увидел Хангу и, что называется, запал. Не лично, а профессионально. Понял, что опираться на Хангу стоит. Они одной крови: даром, что она дочь занзибарского премьера, а он сын череповецкого передовика производства. Но до их личной встречи осталось тогда еще около десяти лет. И почти всё это время Ханга прожила в Штатах, где решила продолжать образование.

Надо заметить, в американскую жизнь она вписалась идеально. И она вовсе не планировала возвращаться в Россию, когда Парфёнов предложил ей стать ведущей на НТВ. Она училась на психотерапевта, писала книгу и общалась с новыми соотечественниками. Парфёнов позвонил ей раз, другой - и, не добившись встречного энтузиазма, стал буквально бомбардировать звонками. Ханга отвечала уклончиво. "Ладно, - сказал он наконец, - пора приехать и поговорить с вами лично. Завтра я буду у вас". Ханга, разумеется, не поверила: назавтра было Рождество, и вообще она привыкла, что русские не отличаются обязательностью. Ровно сутки спустя мужчина в роскошном зимнем пальто позвонил в её дверь.

В ресторане он рассказал ей замысел передачи "Про это" - ошеломляюще неожиданной: откровенного разговора о сексе на российском телевидении. У такого экзотического проекта могла  быть только экзотическая ведущая. И никого, кроме Ханги (да еще в светлом парике), он на этом месте не мыслил. Забегая вперед скажу, что экзотичность этого имиджа в самом деле превзошла все парфеновские ожидания. От Ханги постоянно ждали эксцентрики. Помню, как моя жена отправилась к ней на интервью и вернулась потрясенная: "Она совершенно нормальна и умная!" Парфёнов фокуснически вынул из нагрудного кармана билет в Москву на её имя и предложил на один день слетать в город, где она не была восемь лет. "Поговоришь с людьми, познакомишься и решишь".

- Я стала исповедницей половины Останкина - не только зрители, но и коллеги были уверены в том, что я профессиональный сексопатолог и вдобавок психоаналитик.

- А ты не изучала сексологию ради этой программы?

- Да нет, конечно! Это не входило в мои задачи... Выслушать, задать вопрос... ну, в крайнем случае, дать совет чисто человеческий...

Программу смотрели все, только признаваться в этом было не принято. То ли дело "Принцип домино" - респектабельная программа, мечта домохозяйки. А "Про это" включали втайне даже от себя...

Тем не менее, Ханга стала одной из самых заметных ведущих в России. Если канал ругали, то непременно приплетали её. Программы уже не было, а слова "Про это" и фамилия Ханги по прежнему шли в нерасторжимой паре. Уже вышла по-русски её книга, уже в бесчисленных интервью она успела доказать свой высокий интеллект - и все равно для большинства населения Ханга осталась Африканкой, говорящей про африканские страсти...

Правда к этому времени в личной жизни Ханги произошли два поворотных события. Во-первых, она вышла замуж: аналитик и политтехнолог, выпускники МГУ, старше её на 4 года. Вторым событием стало рождение дочери - с двойным аристократическим именем и объяснимой смуглотой; няне этой девочки часто приходится отвечать на вопрос других мамаш, выгуливающих своих детей рядом: "А ваш муж, он что, лицо кавказской национальности?" Это словосочетание, кстати, Хангу взрывает. Она сама ни разу не успела столкнуться с расовой нетерпимостью. Только читала об этом, в частности об убийствах африканских студентов всё той же "Лумумбы". Её долго хотелось поговорить с живым скинхедом, поспорить с ним, в чем-то переубедить... И лишь после появления скинхедов на одной из передач "Принцип домино", как раз посвященной нетерпимости во всех её проявлениях, она поняла: спорить нельзя. Бессмысленно. Тут не работают рациональные аргументы. Есть война, и она в эту войну вовлечена с рождения, без всякой своей воли. А публично полемизировать со скинхедами - значит только предоставлять им трибуну.

Она и дальше намерена учить общество терпимости. Расширению границ терпимости должен быть посвящен и следующий её проект, в котором она намерена давать слово нарочито и подчеркнуто неполиткорректным силам. Высказывать нестандартные мнения в сегодняшней, стремительно стандартизирующейся России - великое дело.

- Слушай, ты сама-то реализовалась?

- Нет, кто же о себе при жизни может такое сказать? Я уверена только в одном: величайший грех внушать женщине, что о неё ничего не зависит. Что в нашем обществе всё определяют мужчины. Женщина должна доказывать своё право на реализацию ежедневно, беспрерывно. И не только у нас: в Штатах тоже полно предубеждений на этот счёт. Недавно я в большом американском магазине вроде "Детского мира" выбирала дочери подарок, и рядом девочка канючила: купи это, купи то! Мать не выдержала и говорит ей: "Ну когда же наконец ты вырастешь, выйдешь замуж, разбогатеешь и сможешь купить себе всё, что захочешь!" Я оглянулась в недоумении: "I can't believe you've said this!" Она тут же поправилась: "Вырастешь, сделаешь карьеру, реализуешь себя и сможешь купить себе всё".

Ханга немного похожа на эту девочку, которая хочет все и сразу. Теперь она может пойти в "Детский мир" и купить себе что угодно - зарабатывает много, считается "лицом канала", живет на две страны. Проблема в том, что девочкам этого типа очень быстро перестаёт нравится возможность что-то покупать. То, что было средством, становится самоцелью: они целиком уходят в работу и в изобретение социальных ролей для себя. Взаимоисключающие противоположности буквально рвут их на части, требуя новых и новых проектов и знаний. И если бы Хангу когда-нибудь выбрали бы президентом - честное слово, это был бы не худший президент. Не зря же её занзибарская фамилия по-английски звучит как Hunger - голод, ненасытность. В стране людей, ненасытно жаждущих халявы, она выглядит черной белой вороной. Но это и есть главный залог того, что когда-нибудь именно Ханга обозначит прорыв из скучного и расслабленного телевидения - в телевидение дискуссионное, насыщенное и заслуживающее внимания.

Главное, чтобы ей никто не мешал. А поможет себе она сама.

В материале размещены интернет-фото

Высказаться